Врождённый локатор
К неврологу я шла, затаив дыхание. То есть внешне я делала вдохи и даже выдохи, а вот внутри грудной клетки растекался такой неконтролируемый ужас, что пожирал весь поступающий кислород, а остальному организму живительного О-два уже не доставалось.
Внешне я даже иногда шутила. Звонила родителям, делала в автобусе сыну сороку-белобоку, улыбалась попутчице-старушке. Иногда, задумавшись, путала этих двоих и делала сороку бабушке, искренне удивляя всех участников процесса, включая водителя автобуса. От остановки шла вроде вприпрыжку, чтобы порадовать ребёнка, но как-то всё равно медленно, надеясь, что опоздаю и не услышу страшного диагноза.
Я давно подозревала, что у моего мальчика что-то не то. Больше слёз, меньше контактов. Очень узкий круг общения, любовь к уединённости, аккуратность до безобразия и дотошность до тошноты. Бабушка на ручки захочет взять — в слёзы, дедушка пошутит по-доброму — опять в слёзы. Попытка устроиться в детский сад — вообще глобальная истерика, сотрясающая всю семью не один месяц.
В год пальцем по полу проведёт, рассмотрит долго, пристально, выставит вперёд: «ПИ!» Пыль, в смысле, нерадивая ты мать! Когда полы мыть собираешься? С предыдущего раза уже часа полтора прошло.
Позже, в три, в саду краской на футболку в группе брызнуло — так там весь персонал, включая директора, не знал, в какую дырочку дитятке дуть — он так орёт, будто по нему самосвал проехал и ни одной кости целой не оставил. Звонят: «Что делать? Приезжайте!»
А я с ним уже три года живу, я уже опытная:
— А чем он до этого занимался? Ну, перед истерикой.
Они там пытаются раскрутить ленту времени обратно, а оно с трудом, ведь сын до сих пор воет аки иерихонская труба.
— Рисовал, кажется. Красками.
— Ясно, футболку ему поменяйте. Там в шкафчике запасная. Семь штук.
— Она вроде чистая.
— Поменяйте. Не поможет — приеду.
Ну, в общем, смогла я доработать до конца той чёрной среды, которую каждый год теперь пытаются сделать выходным в нашем саду — в память о педагогах, почивших от разрыва барабанных перепонок и миокарда.
Всё, иду сдаваться к врачам. Расставлять точки над i. Пусть подтвердят мнения родственников «какой-то он у тебя не такой». Пусть пропишут лекарства от этих странностей. Пусть сделают мне обыкновенного мальчика, который не осыпается от «не такой» консистенции каши или чужого прикосновения к любой его вещи — будь то коляска или ручка входной двери в подъезд.
Однако невролог отказалась выдать мне розовую справку, заверила, что ребёнок у меня нормальный и вообще «успокойтесь, мамаша». Я даже «мамашу» проглотила, не поморщившись, раз уж она никаких отклонений не увидела. Может, плохо искала? Может, непрофессионал попался? Я же вон сколько тревожных звоночков нащупала. А вдруг всё-таки РАС (расстройство аутистического спектра)?
Моему сыну сейчас семь. Полвосьмого, если быть точной. Он до сих пор не любит испачканной одежды, каши не той консистенции и чужих людей. Бережёт своё пространство и очень придирчив к мелочам. Перегружается звуками, картинками и эмоциями. Рассуждает всегда слишком по-взрослому и может разложить ближайших родственников круче любого психолога.
Но мы смогли найти — нет, не диагноз — особенность его темперамента и скомпенсировать многое. Научить справляться с неудобством, выражать его словами, заботиться о себе заранее, чтобы не сорваться в пике. Чувствовать и осознавать до того, как наступит пора тушить пожары в двигателях.
Высокая чувствительность. Или гиперэмоциональность. Или ещё как-нибудь, в каждом учебнике по-своему написано и каждый раз по-разному переведено. А точного определения так и не выведено, ибо это норма, а чего тогда эту норму долго и серьёзно исследовать.
Про особенность эту не говорил ни один педиатр, невролог и педагог. А ведь, как выясняется, она есть у каждого пятого. Как будто более разветвлённая сеть рецепторов, как будто намного более тонкий локатор, как будто компьютер с расширенным объёмом данных. И этими сетью, локатором и компьютером надо просто научиться грамотно пользоваться. Потому что колоть орехи ими неэффективно, ей-богу.
Я мечтаю избавить хотя бы ещё одну маму от такого дня, когда она будет идти к неврологу, затаив дыхание и испытывая растекающийся ужас. Я буду говорить об особенности наших детей, вместо педиатров, педагогов и других специалистов. Я хочу, чтобы мы успели помочь своим малышам и уже даже совсем не малышам принять себя такими, как есть. И научили их пользоваться врождёнными локаторами.
