Одна в поле кто? Как женщины переживают разлуку с мужьями в 2022-м
Александра Чканикова, колумнист Family Tree:
С 2007 года я не расставалась с мужем дольше, чем на 4 дня, и то по уважительной причине: роддом, рыбалка, корпоратив. А тут – 30 сентября мы вернулись из отпуска, а 2 октября молча, без сантиментов, обнялись и расстались на 2 с лишним месяца.
С ним уехали маленький чемодан и скромная пачка денег, со мной остались трое детей, кот, черепаха, улитка и список дел на три с половиной страницы.
Сразу скажу, что мне не помогло, вопреки обещаниям психологов и подружаек:
— Слезы. Ни разу не легчает, если ты весь день и всю ночь проплакал. Если на вас такое находит, сразу пейте рюмку валерианки и отправляйтесь спать, всяко полезнее.
— Зачеркивание клеточек в календаре. Ужасно нервозное занятие, которое тебя только изматывает.
— Помощь родных. То есть нет, эмоционально очень поддерживал сам факт предложения помощи. Но когда доходит до дела, любые «давай отвезу, привезу, помогу, котлет нажарю» только усложняют мою и без того тяжелую логистику. Поэтому я быстро поняла, что в целях экономии энергии лучше вызвать такси в ту минуту, когда мы с котом собрались-таки к ветеринару, а не ровно в семнадцать сорок три, когда папа подъехал к моему подъезду. Когда ты один в поле воин, очень трудно еще и быть кому-то должной.
— Разруха. Хотя знакомые и советовали наплевать на порядок, в итоге брошенные в углу семь сумок и пять пар нестираных перчаток только удлиняют день и усложняют жизнь. Так что базово бороться с энтропией все-таки надо.
А что внезапно помогло:
— Определенность. Мы с мужем быстро наметили дату, когда точно встретимся. Сразу у нас появилась масса дел, которые нужно решить к дедлайну. И решать их намного важнее и интереснее, чем просто сидеть и зачеркивать клеточки.
— Утилитаризм. Мне срочно захотелось доиспользовать все имеющиеся дома ароматические свечи, флаконы с солью для ванн, баночки со скрабом и маслами для тела. Поэтому каждый день после работы я усиленно втирала в себя все, что находила. И черт побери, каждый сеанс утилизации уходовой косметики делал меня чуть больше человеком.
— Возвращение в молодость. Я стала подводить глаза черным карандашом, слушать по ночам «КИНО» и дум-метал. Знаете, как помогло! Это напоминало мне о том, кто я есть, о тех временах, когда я действительно считала себя всесильной и могла всех послать.
— Осознание того, что таких, как ты, легион. Вокруг меня оказалось минимум 7 женщин в том же положении: засыпала многодетной матерью, а проснулась матерью-одиночкой. Мы стихийно организовали что-то вроде женского клуба «Сестра, обнимемся»: забирали детей из садика и приезжали друг к другу в гости посреди недели, плевать что завтра утром на работу. Иногда я с младшим ребенком в девять вечера ехала к подруге на другой конец города ровно на полчаса – просто чтобы вместе выпить кофе и уехать обратно. И это придавало мне сил.
— Смотреть на карту мира. Очень полезно время от времени бросать взгляд на нее и машинально вычислять, как на самом деле мы близко друг к другу. Совсем не то же самое, что от Новой Зеландии до Португалии, или там от Китая до Аргентины. Пфи, какая-то мелочь, километров тыщщу пролететь, и все дела.
— Внезапные лучи добра от детей. Старшая дочь, поедая мою горелую кашу, говорит: мать, ты супермен – и вот ты уже на самом деле супермен. У тебя есть силы разобрать сумки, зачистить пару ящиков, получить десяток справок и штампов – и на шаг приблизиться к намеченному дню, когда вы снова будете все вместе.
Ну и – слова напутствия. Если вам выпало вот так, как сотням тысяч женщин по всей стране и за ее пределами, оказаться один на один с целым миром, старайтесь сохранять связи. В первую очередь – связь с собой. Постоянно спрашивайте себя, что мешает? Что прямо сейчас с себя снять, а что надеть? Что купить на последние деньги, а что вынести из дома на помойку? Эти мелочи – наша самая главная опора, и самая надежная – потому что не зависит ни от политической ситуации, ни от местонахождения мужа.
Дальше – связь с близкими. Точно так же, как себя, спрашивайте их: как вам сейчас, что вам мешает, что вместе лучше выкинуть из жизни? Не ждите, что отношения сами пересоберутся: этого может и не произойти без переговоров и решений. Например, наши отношения с мужем были очень напряженными, пока мы не разделили наши созвоны на жанры: по делу и поболтать. По делу – строго, как на работе: что сделано, что надо, куда пойти, сколько денег перевести. Поболтать – не спеша, с чаем, с приглушенным светом и болтовней о чем угодно, кроме дел. Все разногласия сразу сошли на нет.
Еще одно, самое жесткое. Наплюйте на мнения всех, кроме вашей семьи. Не пытайтесь быть хорошими для всех, угождать каждому. Главное – это то, что важно для вас и самых близких ваших людей, остальное – до лучших времен.
И последнее, факультативное. Лично я сразу запретила себе абсолюты. Когда меня спрашивали: и что, так навсегда? — я не отвечала ни да, ни нет. Я говорила: все не навсегда, кроме смерти. Так что нет, вы не всегда будете тащить на себе этот воз непрекращающихся дел и острых триггеров. Вы не навсегда в разлуке. Вам не навсегда сложно, потому что нет никакого навсегда. Есть вы, и вы — главное, что у вас есть.
Все получится! Я в вас верю!
Марина Травкова о последствиях мобилизации или экстренной миграции для семьи: поговорим об оставшихся женщинах и будущих детских травмах.
После мобилизации тысячи женщин расстались со своими мужьями на неопределённый срок. В одних случаях мужчины отправились на фронт, в других – покинули Россию, чтобы избежать мобилизации. Обе ситуации объединяет то, что сейчас на женщинах лежит непосильный груз ответственности, неопределенность и тревога, которая может проявляться на физическом уровне – например, проблемами со сном: беспокойный организм считает, что “хищник” где-то рядом, поэтому нужно быть готовым к тому, чтобы вскочить и побежать. Подобное состояние будет продолжаться, пока мы не найдём “безопасное место”, но это произойдёт потом. Прямо сейчас все находятся внутри травмы.
Женщины, проводившие мужей на поле боя, более конформны. Они хорошо встроены в коллективную парадигму, воспринимая происходящее как неизбежную долю или реальный вызов безопасности государства – поэтому выбирают общую цель, а не человека. В ответ общество даёт публичное признание, принятие и сопереживание. Это может в некоторой степени сгладить горе, помочь пережить травму внутри коллектива. С другой стороны, на таких женщин ложится больший груз тревоги, ведь их мужчинам угрожает реальная опасность, с ними сложно поддерживать связь.
В ситуации с теми, кто выбрал человека, а не государство, физической безопасности мужчин ничего не угрожает – но это этого положение женщин не становится легче. Они испытывают стресс меньшинств: находясь внутри страны, тяжелее открыто говорить о том, почему мужа нет дома, делиться своими эмоциями и просить о помощи. Эти женщины как будто невидимы, у них меньше поддержки.
В одной психологической модели есть понятие “бремя травмы” – воспоминания о сложном событии, которое пережили наши предки. Они передали следующим поколениям свой опыт и личное отношение к беде, возможные модели поведения. Так, в нас до сих пор живут переживания от Второй мировой войны или репрессий – эпохи, когда любое неосторожное слово могло навлечь проблемы на всю семью. Именно поэтому сейчас многие из тех, кто не согласен с государственной повесткой, стараются вести себя более осторожно и учат тому же детей – тщательнее подбирать слова, не говорить о чём-то вслух, вычленять “своих” и “чужих”.
Предчувствую, как через 10-15 лет к психологам потянутся эти дети, выросшие в период, когда отцы исчезали из семей на несколько недель или месяцев, а то и лет. Будут обиды на мать, которая стала менее доступной, или невольно взвалила на ребёнка функцию партнёра, быстрое взросление, боль от отстранённости отца и предвзятое отношение ко всем мужчинам в целом – мол, они-то всегда могут уехать, а нам остаётся сидеть тут и разгребать это всё. Боюсь, не обойдётся и без проблем с доверием.
Воссоединение семей после разлуки не будет простым, особенно, если расставание было долгим. Как бы мы ни любили своих близких, за полгода-год быт и привычки меняются. Женщины привыкают к тому, что решают всё без помощи мужа, невольно разрушаются прежние ритуалы – например, женщины начинают ходить в театр не с супругом, как было раньше, а с подругой или мамой. Процесс сближения придётся налаживать заново – и хорошо, если он не будет подкрепляться травмой, полученной на поле боя. В таком случае на женщину ляжет не двойная, а тройная ответственность: позаботиться о себе, ребёнке (или детях) и муже.
Авторы: Марина Травкова, Александра Чканикова
