Хроники одной психотерапии. Часть 1

За 10 лет одна из авторов текста продолжала расти над собой и растить своих детей, писала статьи для родителей и закончила работу над книгой о материнстве; вторая стала ещё более известным и авторитетным специалистом в своей сфере, помогла множеству людей, в том числе, с диагнозом «идеальная мать».

Психотерапевтом была психолог, эксперт Family Tree, Ирина Млодик.

Её клиентом — колумнист Family Tree, Мария Климова.

Так, спустя 10 лет, они снова встретились — на площадке нашего проекта. И это отличный повод, наконец, опубликовать этот безжалостно откровенный и вместе с тем очень терапевтичный текст.

 

Мария Климова: воспалённое материнство

Я старательная современная мать. Беременность, роды, младенчество двух дочек были «сданы» мной на отлично. Но когда моему материнству стукнуло четыре года, оказалось, что слово «дети» уже не вызывало никаких теплых чувств. Прилично это называется «замучилась», но тогда на выбор выражений не было сил. В общем, я поняла, что такая мать — явно не лучший пример дочерям, и решилась на психотерапию.

Шахерезада

По пути на первую встречу наткнулась на рекламу: «Трудно скрюченному жить / В городе кипучем: / Как работать, как дружить, / Когда очень крючит?..» — текст точно соответствовал ощущениям. Я еле дышала, скрюченная под грузом всех обязанностей дважды молодой мамы.

Из нашего знакомства помню только три заплаканных бумажных платка, чувство острой жалости к себе и листок, на котором Ирина рисовала, какой у меня швах с личными границами. А еще помню детскую веру в добрую волшебницу; вот она, сидит передо мной, пряча где-то свою палочку. И, кажется, не отказывается ею взмахнуть. Только не сегодня. Через неделю. Ура! Я постараюсь пережить эти семь дней и вернусь сюда.

Психотерапевт не стоматолог. У него нет бормашины, но и наркоза тоже нет. Вместо волшебной палочки — скальпель честности. Лечение воспаленного материнства оказалось болезненным.

Пришлось признать, что все, что я делаю — никем не велено и не должно. Это то, чего я сама хочу. Мой выбор. Мыть за всеми ненавистную посуду — это «Хочу, чтобы было чисто». Ломать голову над очередным ужином — это «Хочу, чтобы было вкусно». Про «Должна играть в надоевшие куклы» оказалось, что мамино внутреннее усилие (ведь нужно же играть с детьми!) учит только насиловать себя и не дает ни капли той теплоты, которая от нее на самом-то деле нужна. Ирина предлагала мне переформулировать весь список обязанностей и по каждому пункту найти, зачем я это делала. Обещала, что поможет, правда, не сразу. Я заслушивалась ее умными советами и надеялась.

 

Рабочий процесс

Общее «зачем» обнаружилось довольно быстро: кто-то внутри постоянно выставлял мне оценки. Вернее, оглашал приговор. «У тебя там вообще адвокат-то есть или только обвинитель?» — спросила Ирина. В течение недели я прислушивалась. Вердикты громыхали десятками. Защитник заискивающе лепетал. На мой рассказ о субличностях, муж осторожно спросил: «Это точно не шизофрения?»

…Ирина дала домашнее задание: написать портрет идеальной матери и обычной. Первая вышла пугающим суперроботом, вторая — симпатичной раздолбайкой. Первая патологически зависела от мнения окружающих, вторая — на них плевала. На перечень всего, что Идеальная Мать делает, Ирина припугнула: «Если ты все это осилишь, может, и получишь пятерку. Но посмертно. Уверена, что хочешь именно этого?»

…Жалуюсь на очередной встрече: старшей скучно со мной дома, а выхода не видно. Няню хорошую не найти, в государственный сад мы 431-е в очереди, которая давно не движется, вальдорфцев боюсь, а Монтессори считаю неподходящей по возрасту. Реакция жесткая: «Мало того, что ты сама хочешь быть идеальной матерью, так еще хочешь, чтоб все вокруг твоих детей было идеальным!» Реву и понимаю, что действительно пора снизить планку требований — не только к себе, но и ко всему миру.

 

Операция на детстве

Психотерапия — это еще раскопки в прошлом. «Ну и кто же тебя, маленькую, так оценивал?» — «Бабушка… Но ведь она хотела, как лучше!» — оказывается, внутри часто звучал адвокат. Но защищал он не меня. Мама бывала со мной редко — это потому что работа, потому что боялась задавить меня своей огромной любовью, потому что замуж выходила… Бабушка оценивала — так ведь она сама не умела по-другому и не от хорошей жизни, да и время было такое…

Мало того, что я до сих пор не чувствовала себя выросшей, так и не видела их, настоящих. Вместо реальной мамы у меня внутри жил с детства образ совершенной богини, а мысленная «бабушка» каждый день диктовала список дел, чтобы я не доставляла другим хлопот и, так и быть, считалась «хорошей девочкой»… Они все время со мной, «мама» и «бабушка». Я постоянно спотыкаюсь об них, как Пушкин об Гоголя в анекдотах, приписываемых Хармсу. Маленькая девочка «внутри» пытается угодить им обеим, но не может ни одной — настолько они разные. Я не могу разрешить себе злиться на них — даже там, где они этого точно не услышат, где это можно — выплакать все обиды, где это так нужно, чтобы их простить…

— …А если ты «нехорошая», что тогда?

Беру очередной бумажный платок.

— Не будут любить…

— Почему?

Сминаю сырой, беру следующий.

— Потому что я не соответствую их ожиданиям…

— И что это значит? Смерть?

Непойманная капля убежала под подбородок.

— Хуже…

— А если бы ты, маленькая, могла им что-то сказать, что бы это было?

Шепчу через новый платок:

— Не оценивайте меня. Примите такой, какая есть…

Пауза.

— О чем сейчас твои слезы?

До конца встречи еще целых десять минут…

 

Девочки

«Ты понимаешь, что значит быть ребенком идеальной матери? Это же колоссальный груз! И дети у таких мам либо пускаются во все тяжкие либо боятся допустить малейший промах!» — да, спасибо, теперь понимаю. И учусь ценить свое несовершенство.

Я старалась быть своим детям такой идеальной мамой, какой мне, маленькой, не хватало. Но я выросла. Никакая волшебная палочка уже не сделает так, что тебя докормят грудью или доносят на руках. А мои дочери сегодня борются за то, чтобы я, наконец, видела в них не себя, а отдельных, других людей. И я очень стараюсь это сделать, чтобы круг разорвался. Чтобы они, став мамами, были собой и не боялись, что мой мысленный фантом не поставит им пятерку…

Кажется, я все это поняла. А доплачу в следующую среду, в 12.

Вторую часть хроники — взгляд психолога — читайте здесь.